Валентин Рудомин

ПОБЕДЫ НАШЕЙ ТОРЖЕСТВО

Солдаты, бой ведя смертельный,
Себя от пуль не берегли.
Легли, не дрогнувши, под Ельней,
Под Белой Церковью легли.

Зарытые в песок и глину,
Лежат они в полях немых…
Лежат на подступах к Берлину,
Победы не увидев миг.

И пусть не все пришли из ада,
Мы не забудем никого!
Для павших – высшая награда –
ПОБЕДЫ НАШЕЙ ТОРЖЕСТВО!
1995 г.

У памятника

Ручьи здесь лепечут. Сороки
Трезвонят совсем без опаски.
Поодаль – могила с каской –
Полуистёртые строки…
И только отчётливо - чётко
Рождения – смерти – даты.
Очень, очень короткая
Жизнь была у солдата.
На фронт ушёл в сорок третьем
Безусым юнцом, добровольцем…
Гулял по лощине ветер,
Туманы свивая в кольца.
Был вечер с кровавым закатом.
Рванулась в атаку рота,
Но скоро к земле прижата
Была огнём пулемёта.
Земля, земля!
Как свежа ты,
Впитавшая росы и ливни,
Взрастившая сочные травы…
Внезапно огня лавина
Ударила слева, справа.
Мгновенье!
Поднявшись быстро,
Он делает перебежку.
Огонь пулемёта неистов –
Нельзя ни минуты мешкать.
Прыжок! – и закрыто жало,
И пули в крови захлебнулись…
Когда друзья подбежали,
Глаза у него улыбнулись.
И столько в них было сини –
Не счесть никому вовеки…
И в скорби склонилась Россия
Над павшим героем-сыном,
Над Воином и Человеком!
1961 г.

Передний край

Передний край, метелями объятый.
Берёзы обожжённые рябят.
И в занесённых блиндажах солдаты,
Не раздеваясь, у печурки спят.
И только почерневшие портянки –
Обсохли чтобы – сдвинуты к огню.
В укрытиях готовят к бою танки.
Десантников посадят на броню.
Они ещё не стали и отцами.
А смерть не раз глядела им в глаза.
Метель поёт над спящими полями,
Орудий дальних смолкли голоса.
Гласит приказ: - Назад ни шагу с места!
Им за судьбу России отвечать.
Солдаты спят. И снятся им невесты,
Которых не придётся повстречать.
1961 г.

Солдат

Вот он стоит на пьедестале,
И на лице – походов пыль.
Он не из бронзы, не из стали –
Он дней давно ушедших быль.
Запечатлел ваятель-мастер
В момент сраженья паренька.
Солдат Россию спас в ненастье,
Войдя в бессмертье на века!
Он дрался, Родину спасая,
Ценою жизни спас народ.
И я уверен – мать любая
В солдате – сына узнает!
1962 г.

Юлии Друниной
***
С подаренной вами книжкой
(я посвящение прочёл)
Я был похожим на мальчишку,
Бежал, не думал ни о чём.

Со мною рядом, за плечами,
Звезда вонзалась в снег, остра…
Убитые?
Они – молчали.
Им не поможет медсестра.

Но тех, чья жизнь,
Как искра, тлела,
Вы выносили на плечах…
Война снарядами гремела
И смерть ходила в двух шагах.

О, девушек-солдаток плечи!
Как много вынесли они.
Ваш подвиг славою увенчан.
О нём мы помним в наши дни!
1962 г.

День Победы

Мы шли к нему почти четыре года.
В морозы мёрзли, задыхались в зной.
В дне этом воплотилась мощь народа,
Поднявшегося на священный бой!
Мы умирали. Бинтовали раны.
Потерь, что испытали мы, не счесть.
Но знали мы, что поздно или рано
Восторжествует праведная месть!
Пройдя сквозь ад, всю боль войны изведав,
Наш воин стал спасителем Земли
И шла в строю с солдатами Победа
В снегу, в грязи, в удушливой пыли.
В ней – беспримерный подвиг Ленинграда!
Брест, Сталинград и Курская дуга!
И самая высокая награда –
Наш алый стяг над логовом врага!
Был майский день!
Тянулись к солнцу травы,
Освобождаясь от железных пут.
В Москве, на главной площади Державы,
В тот день Победы прозвучал салют!
В честь павших в битвах, в честь живущих                    ныне
Солдат из городов и деревень…
И будем мы навечно, как святыню,
Хранить в сердцах победный майский день!
1975 г.

Жизнь

Над полем боя дым смердящ и горек.
Дымятся, тлеют травы и кусты…
Фашистский танк взобрался на пригорок
И, взорванный гранатою, застыл.

Он смерть теперь не сможет больше сеять.
Он стал могилой средь других могил.
Парнишка русский ненавистью всею
И верой в правду зверя победил.

Вставал рассвет.
Полынью терпкой пахло…
Случайно уцелевшая в бою,
На куст сгоревший опустилась птаха
И засвистела песенку свою.

Среди железа, крови, смерти, дыма,
Никто её не мог остановить!
Понятно стало: жизнь неугасима.
Её ничем на свете не убить!
1979 г.

После боя

Всю ночь гремели в поле танки:
- Вперёд, на Запад! На врага!
Под утро стихло. Спозаранку
Следы засыпали снега.
Каким затейливым узором
Снежинки светятся во рву!
И лишь мертвец потухшим взором
Смотрел, уставясь в синеву.
Чужой солдат. Двадцатилетней!
Он убивал вчера, крича.
Забыл он истину столетий:
- Тот, кто придёт с мечом и петлей,
Тот сам погибнет от меча!
1980 г.

***
Отец орденами отмечен.
Медали на солнце горят.
Он помнит свинцовой картечи
Внезапно ударивший град.
Взрывается новая мина,
Осколками ноги сечёт…
Отец мой дошёл до Берлина
За весь орудийный расчёт.
За всех, кто убит, кто не дожил
До праздника светлого дня.
Который уж год он не может
Убитых забыть имена,
Которым в мучительно длинном
Пути не хватило лишь дня,
Чтобы выжить. Легли под
Берлином,
Спасая страну и меня.
С днём каждым отцу всё дороже
Друзья фронтовые – родня!
И павшие, все, кто не дожил
До праздника светлого дня!
1981 г.

Баллада о взводном

Командир, стирая копоть:
- Нам бы хоть часок.
А не то в крови утопят.
Немец, он жесток! –
От границы на восток
Катит с грохотом и треском
Сорок первый год!
- Взвод! Залечь за перелеском
И прикрыть отход.
Взводный, час ты здесь обязан
Продержавшись, нас догнать.
Моего дождись приказа,
Отходи, не медля, сразу.
Нам ведь воевать. –
Вытек час. Но нет приказа.
Надобно стоять!
Слева выстрелы замолкли,
Справа – только стон.
А эсесовцы, как волки,
Лезут с трёх сторон.
Вестовой шальною пулей –
Не дошёл – убит.
Несмотря на жар июля,
Взводного знобит.
Отойти? – но нет приказа.
Минул лишний час.
- Ты врага сдержать обязан!
Драться – весь приказ! –
Ранен в руку, ранен в ногу.
Ранен в третий раз.
Но закрыл врагу дорогу.
Держит – третий час!
Кровь течёт. Слабеет взводный.
Молкнет пулемёт…
Вечен в памяти народной
Сорок первый год!
1981 г.

***
Памяти отца – гвардии капитана К.И. Рудомина

Портрет отца. Год – сорок пятый!
Он в гимнастёрке полевой.
Артиллерийские раскаты
Ещё гремят над головой.
Уже Берлин лежит в руинах
И дымовой ползёт туман…
- Смотри, друг, не взорвись на минах, -
Кричит пехотный капитан.
Отцу жить предстояло долго,
Познать и радость и беду…
Но след фашистского осколка…
Он свеж и в нынешнем году.
Сквозь расстояния и дали
Дорогами отца пройду:
Переберу его медали
И письма давние найду.
Ушедших дней военных проза
Сожмёт меня в свои тиски…
Вонзится в сердце боль-заноза,
Кровь запульсирует в виски.
Чтоб свет сиял отчизне милой,
Себя он не щадил в бою!
Перед твоей, отец, могилой
Склонюсь и молча постою.
Увижу через годы, дали
Победы яркую звезду!
В кирзовых сапогах, в медалях
Отца увижу в том году!
1985 г.

Сорок пятый год

Сорок первый был сначала.
Сорок пятый был потом.
Громко музыка звучала.
И отец вернулся в дом.
На груди его – медали.
Боевые ордена.
Мы четыре года ждали,
Чтоб закончилась война.
День настал. Пришла минута!
Мама скрыть не может слёз.
И рыдает почему-то
Громко, горько и всерьёз.
Плачет Танька-непоседа –
Слёзы градом по лицу…
Почему в слезах Победа? –
Непонятно мне, мальцу.
Почему они рыдали
Я потом соображу.
А покамест на медали
На груди отца гляжу.
Путь отца был труден, долог:
Ранен был, тонул он, мёрз.
Ко всему ещё осколок
Он в груди с войны принёс.
Тот чужой осколок стали
Жить, как надо, не давал.
Ордена же и медали
Он лишь в праздник надевал.
Нет отца. И дням разлуки
Нескончаем ныне ряд.
Приезжают в гости внуки
И о деде говорят.
Сорок пятый! Нет, не стёрт он –
Радость наша и беда!
Всех солдат – живых и мёртвых –
Помни, Родина, всегда!
1985 г.

Память

Его накрыло взрывом в поле,
Когда из боя вышли все.
Он сутки, мучаясь от боли,
Лежал в ничейной полосе.

Полуослепший, полз упрямо
И вражье одолел кольцо.
И через годы страшным шрамом
Глядит на нас его лицо.

Бросок отчаянный десанта
Он видит?
Не видать ни зги!
Сидит, лицом похож на Данте,
Прошедший адские круги.

А день сверкает в летнем гуле,
Летит цветочная пыльца…
Не знаю: здесь ли он,
В аду ли,
Так неподвижен «взгляд» слепца.
1985 г.

***
Сорок первый. Трудный, грозный!
Полыхает в поле рожь.
Утром, днём, и ночью поздней
Сотрясает землю дрожь.
И себя надеждой теша,
В упоеньи от побед,
Грабил враг, терзал и вешал,
Оставлял кровавый след.
В исключительность поверя,
Перед богом он, мол, чист,
Шёл, во всём похож на зверя,
По земле родной – фашист.
Никло небо голубое,
Раздавался детский плач…
Рабство нёс фашист с собою,
Ненавистник и палач…
День вставал в кровавых бликах,
Обожжённый и слепой…
Но от мала до велика
Встал народ на правый бой!
Встал, сплочённый сильной волей.
Выбор был тогда один:
Или пасть на ратном поле,
Или зверя победить!
Напрягая в битве силы,
Поднялась отчизна-мать!
Умирать не страшно было.
Страшно было – отступать!
Отдавать на поруганье
Землю отчую врагу…
- Я последнее дыханье
Для отчизны сберегу,
И последнюю гранату
В окружении взорву.
Я, убитый и распятый,
Вновь для мести оживу!
Днём и ночью, в зной и стужу
Пусть врага настигнет месть
За расстрелянного мужа,
За поруганную честь,
За убитых, за сожжённых,
И закопанных во рву… -
Через годы слышу стоны,
Сердца памятью живу!
Память эта гневной болью
Наполняет мою речь.
Потому и не позволю
Факел смерти вновь зажечь,
Чтобы вновь земле-планете
Угрожала взрывом ночь.
Пусть смеются в мире дети
И моя малышка-дочь!
Память помнит боль и беды
Городов и деревень.
Долгожданный час Победы
В сорок пятом. Майский день!
В этом дне вся наша правда,
Победившая врага:
Ленинградская блокада,
Ратный подвиг Сталинграда,
Брест и Курская дуга!
И дороже дня нам нету.

Много лет! Немалый срок!
Только помнит мир Победу,
Как бы ни был день далёк,
Этот день стал мира вехой
На грядущие века.
Вновь победы нашей эхо
К нам летит издалека.
Открывает обелиски
В лучезарном блеске звёзд.
Сорок пятый. Год не близкий.
Самый близкий сердцу год!
Мы к нему упорно, долго
По земле сожжённой шли.
Шли от матушки, от Волги
До границ родной земли.
Дальше шли – по загранице,
Мир спасая от беды…
Этот год солдатам снится
Возмужавшим и седым.
Годы вытекут, как реки,
Отойдут в глухую тень…
Но уверен я: вовеки
Не забудет мир тот день!
День Победы в сорок пятом
Мир запомнит на века!
И советского Солдата
С Красным знаменем в руках!!
1985 г.

День Победы

О нём теперь рассказывают были.
О нём любая память дорога.
Мы по большому счёту победили
Коварного, жестокого врага.
А было всё: и горечь поражений,
И отступленья долгие пути,
Пока смогли мы через ад сражений
До логова фашистского дойти.
В глазах солдат пылающие хаты,
Расстрелянные дети, старики…
В руках сжимая крепко автоматы,
Идут на Запад роты и полки.
За смерть и муки нет врагу прощенья!
Но всё же мы отходчивый народ:
Немецким детям – вот оно, прозренье –
Солдат России хлеб свой отдаёт!
Ещё ведут старшины в ротах списки,
На похоронки ставится печать…
После войны поставят обелиски
Погибшим, будут славою венчать!
Ну а покуда, в грохоте орудий,
Бойцы ведут с врагом смертельный бой,
Обычные и смертные, как люди.
А до Победы ведь подать рукой.
А до Победы всем дожить охота.
Но бой есть бой. И вновь броском вперёд!
И захлебнулся на высокой ноте
В упор почти строчащий пулемёт.
А до Победы – вот она – полшага.
Безоблачное небо, тишина…
Солдатскую награду «За отвагу»
Пошлёт родным в Россию старшина.
И миг пришёл. Желанный миг Победы!
Чего в нём больше, радости иль слёз?
И полковой трубач из звонкой меди
Мелодию Победы ввысь вознёс.
И миг пришёл. Тогда по всей России,
Душе дав волю, чувствам и слезам,
По-женски горько вдовы голосили
По сыновьям погибшим, по мужьям.
Друг дружку утешали: - Будет, будет,
Гляди вернётся, всяко может быть. –
Ну кто из нас Победы день забудет?!
Мы всё-таки сумели победить!
Мы всю войну великой Верой жили,
Шли на лишенья и на подвиг шли.
Мы по большому счёту победили,
Мы пол-Европы от беды спасли!
Войны той боль в сердцах у нас не стынет,
И пусть давно те годы позади,
Но с девочкой, спасённою в Берлине,
Наш Воин встал, прижав её к груди!
1985 г.

Мальчишки тех времён

1.
Оставив дома книжки,
Как в школу на парад,
Безусые мальчишки
Спешат в военкомат:
Пришёл фашист-убийца,
Грозится рабством он.
О, как суровы лица
Мальчишек тех времён.
Одели их в шинели,
Обули в сапоги.
Мгновенно повзрослели
И твёрже их шаги.
Земля дрожала в гуле,
Сталь плавилась в огне.
Мальчишки присягнули
Быть верными стране.
Они стояли строем
Под знаменем святым
И каждый – был героем,
И каждый – был живым.
У каждого – винтовка.
Не мальчик он – Солдат!
И было чуть неловко,
Что мамы здесь стоят.
Ушла в туман столица…
Всё ближе, ближе фронт.
Как дороги нам лица
Мальчишек тех времён!

2.
На направленьи энском
Они вступили в бой.
Легли все под Смоленском,
Закрыв страну собой.
Они не дочитали
Своих любимых книг.
И не допели песен, -
Допели их без них.
Они недолюбили,
Мечту не донесли.
Мальчишки стали былью –
Отечество спасли!

3.
А матерям их снятся
Одни и те же сны:
Что скоро возвратятся
Их сыновья с войны.

4.
Лежат в могилах братских
Мальчишки тех времён.
Не блёкнет шрифт солдатских
Фамилий и имён!
На обелисках звёзды
Видны со всех сторон.
Как дороги нам лица
Мальчишек тех времён!
1985 г.

***
Не вернулась на базу подлодка.
Третьи сутки штормит океан.
Третьи сутки, сняв молча пилотку,
Ждёт на пирсе друзей капитан.

Третьи сутки ни слова, ни звука,
На тревожно молчащей волне…
И в глубины нырнувшая «Щука»,
Неподвижно застыла на дне.

Автономности срок уже вышел.
Шлёт напрасно сигналы маяк.
И друзей боевых не услышит,
Не увидит их больше моряк.

Тайну подвига скрыли глубины,
Как и вражеский крейсер на дне…
Как сказать о потерянном сыне
Ждущей матери, верной жене?

Пусть вовсю разгулялась погодка,
Караваны укрылись в порту, -
В тьму ночную уходит подлодка
С капитаном седым на борту.

Вышел мстить за друзей он, за сына
И священнее мести той нет!
Утром вздрогнет слегка субмарина
От умчавшихся к цели торпед.
1985 г.

Парад

Тот ноябрьский военный парад
Принимает в молчаньи столица.
Кадры: строгие лица солдат,
Полководцев суровые лица.

Нашей памяти дни те близки,
Хоть прошли юбилейные даты.
Прямо с Площади Красной Москвы
Уходили в сраженье солдаты.

Под ногами скрипел снежный наст.
Рассветало за дальней горою…
Защищая от гибели нас,
Жизнь свою не щадили герои!

Сколько лет будет длиться война,
Не дано знать вождю и народу.
Но навеки запомнит страна
Тот парад сорок первого года!

Чтоб, пройдя огневые пути,
И фашистские спутав все карты,
Вновь по Площади Красной пройти,
К Мавзолею швырнуть их штандарты.
1988 г.

Однополчане

Щемяще музыки звучанье.
Успокоенья сердцу нет.
В глазах встают однополчане
Далёких тех военных лет.
Одних взяла земля сырая,
Картечь изранила других…
Но в незабвенный праздник Мая
Мы мёртвых помним и живых!
Мы в сердце помним поимённо
Всех, кто к Победе не дошли.
Сегодня в память их знамёна
Страна склоняет до земли!
Победы помня день неблизкий,
Не забывает и солдат,
Тех, кто под свежим обелиском,
Войну осилив всю, лежат.
И тем, и этим – миг молчанья!
И тем, и этим – Честь Одна!
В щемящем музыки звучанье
Победу празднует страна!
И, маршам праздничным внимая,
У обелиска, среди берёз,
В победный светлый праздник мая
Солдат сдержать не может слёз.
В глазах встают однополчане –
Друзья далёких грозных лет…
В щемящем музыки звучанье
Забвенья нашей правды нет.
1988 г.

***
У могилы, на скамейке,
Нет сегодня ни души.
В жёлтых листьях стёжка-змейка
Где-то прячется в глуши.
Лист скользит, полёт замедлив,
Средь полдневной тишины…
Знаю я: рубеж последний
Проходил здесь у войны.
У знакомого обрыва,
Где ручей прозрачно-чист,
Бомб мне слышатся разрывы
И осколков тонкий свист.
Лица видятся за далью,
Смертный бой у рубежа…
И щемящею печалью
Наполняется душа!
И сквозь солнечные блики
Я в минувшее иду…
…Вновь багряные гвоздики
На могилу покладу.
1990 г

***
Погиб он в первой же атаке,
Врага собою сокрушив.
Весною выпрямились злаки,
Его росою оросив.
Остались: медальон и фляжка…
А в медальоне – ничего.
Лишь удивлённая ромашка
Растёт из мёртвых рук его.
1990 г.
Ветеранам войны

Болят суставы. Ноют раны.
Уже и выправка не та.
Но занимают ветераны
В строю привычные места.
А он всё реже с каждым годом
На перекличке именной.
Войны все вынеся невзгоды,
Лицом к лицу перед страной –
Стоят спасители державы,
Стоят на вверенном посту!
Я отблеск воинской их Славы
Не воевавший, свято чту.
Они, страна, твои полпреды!
Ты будь верна им до конца,
Пока встречают День Победы,
Покуда их стучат сердца!
1990 г.

Рассказ пехотинца

Орудья бьют прямой наводкой.
Но нас прямая не берёт.
Наш командир бессильно глоткой
Кричит привычное: - Вперёд! –
Потом отводят на поверку
В лесок, что снегом занесён.
Легли. Но немец лупит сверху,
Тревожа импульсный наш сон.
И всяк смертельную усталость
Стереть пытается с лица.
Не зная, сколько дней осталось
До бесконечного конца.
Но думать некогда. Заплакан,
Рассвет над рощею встаёт.
Шипит ракета – вновь в атаку,
За Родину поднимут взвод.
Сияет небо голубое,
Хранит Господь судьбу мою.
Живыми вышли мы из боя,
Чтоб завтра в новом пасть бою.
А жизнь идёт. Привал короткий,
Где ни забвения, ни сна…
Орудья бьют прямой наводкой.
Не знает отдыха война!
1991 г.

***
И отступал, и наступал
Отец в военные те годы.
Пришёл домой – Отвоевал! –
И ныли раны к непогоде.
И не отца совсем вина,
Что до Москвы дошли их танки…
Носил он в праздник ордена,
А в будни – орденские планки.
Представлю зримо эту даль,
Солдат, готовящихся к бою…
Лежит отцовская медаль,
Переполняет сердце болью!
Могила. Красная звезда!
Суглинок словно полит кровью.
Птенцы взлетают из гнезда,
Шумит берёза в изголовье.
Ромашку белую сорву,
Смахну ресницу, - что-то с глазом…
Отец лежит. А я – живу.
Ему я жизнью всей обязан!
1991 г.

Четвёртый час утра

Четвёртый час утра. Ночная тишина.
Неторопливо Время тянет гири.
На подступах к стране стоит уже война,
Чтоб взрывами обрушиться в четыре.
Четвёртый час утра. Над зеркалом воды
Колышется туман неуловимо.
Четвёртый час утра.
Минуты до беды,
Бесчеловечной и неотвратимой.
Четвёртый час утра. Везде такой покой!
В сияньи лунном берег и опушка…
Четвёртый час утра. В час этот за рекой
Готовятся к прорыву танки, пушки.
Четыре! Взорвалась от взрывов тишина.
Пылают города и умирают дети…
Мы победим. Но нас ещё не раз война
Сожжёт и уничтожит на рассвете.
Мы победили Тьму в кровавой той войне!
Священный прах могил!
Свет алых звёзд, берёзы…
Здесь Родина, скорбя, роняет в тишине
Святые, искупительные слёзы!
1992 г.

День Победы

Тот день родился в тяжких муках.
Но в них ни капли нет вины –
Слепых, безногих и безруких,
И не вернувшихся с войны.
В словах горячечного бреда
Солдат, искромсанных свинцом,
Приходит к нам, живым, Победа
Скорбящим матери лицом.
Нам жить и жить! И пусть всё дальше
Уходит майский тот салют –
В нём не найдут потомки фальши,
Каким ни будет Новый суд!
1993 г.
***
Россия, в день победный веря,
И изумляя белый свет,
Повергла в смертной схватке зверя,
Сломав ему стальной хребет.
В победе нашей – наша сила!
Путь наши помнят то враги!
Не забывай тот день, Россия,
И, как святыню, береги!
И помни – холм в тиши заречной
И строгость братски всех могил, -
Народа подвиг долговечный,
Что он в победу воплотил!
1993 г.

© Валентин Рудомин

Тамара Злобина

Солдатское сердце

Сердце кричало от боли,
Когда он прощался с тобою.
Июнь сорок первого года.
Война стала горем народа.
Он молча стоял на перроне.
На запад всё шли эшелоны.
Стояла любимая рядом,
С него не сводившая взгляда.
Звучал марш «Прощанье Славянки»,
На запад шли пушки и танки.
Шептала под музыки звуки:
«Любовь сохраню я в разлуке».
Разъезды, пути, перегоны…
Качает в товарном вагоне.
Россия, Россия моя!
Идут в бой твои сыновья.
За несколько дней и ночей
Отбросим врага поскорей.
Не знали тогда, не гадали,
Что битва продлится годами.
Седые от пыли дороги;
От снега белы – как вы долги!
В затишье, на кратком привале
Желанные письма читал он:
Любимый, ты в сердце со мною!
Мы встретимся, верно, весною!
Конец уже близок войне,
Скорей возвращайся ко мне!
«Счастливый», - ему говорили, -
«О, если бы нас так любили!»
Но бой был жесток и неравен.
Героем в нём пал русский парень…
Река. Обелиск. Порошит
Иль солнышко в небе кружит,
Здесь парень сибирский лежит.
Растут на могиле цветы.
Что знаешь о воине ты?
В далёком таёжном селе
Он часто ей снился во сне.
Дочурка уже подросла,
Она всё ждала и ждала.

Ветеранам Великой Отечественной Войны

О, сколько их погибло в ту войну –
Красивых, молодых, не долюбивших,
Отцов и дедов, не доживших
До Праздника Победы.
Но страну
Вы с доблестью и с честью защищали.
Любимых, матерей, своих детей.
Их много – дочерей и сыновей,
Которые на поле брани пали.
Победную ту, майскую Весну
Торжественно Россия отмечает.
Своих солдат она не забывает,
В боях погибших,
Не склонившихся в плену.
Вам до земли поклон, мои родные!
Погибшим – память!
Почести – живым!
Победу Нашу правнукам своим,
Великим ратным Подвигом своим
Вы отковали в годы фронтовые!

© Тамара Злобина

Таисия Деревянко

    Баллада отцу

Посвящается отцу Пасечник Петру Савельеву
и всем защитникам Отечества

Войну я не знала,
И знать не хочу.
Но что же рыдаю?
Душою – кричу.
Мой папа – солдат рядовой,
В боях он страну защищал,
В затишья час, на передовой,
Как все, он о доме мечтал.
Когда в эшелоне, до отказа набитом –
На помощь Москве их послали – в бою
Не ведал никто, что быть может убитым.
Их четверо только осталось в строю.
Враги беспощадно их били, жестоко,
Но веру в победу убить не смогли,
Стояли они в битве яростно, стойко
Не щадя живота ради отчей земли.
Узнав, что отец мой стрелок очень меткий,
И парень надёжный, и в дебрях ходок,
Доверен ему был промысел редкий –
Снабжать солдат дичью.
Не каждый бы смог.
Нелёгкая, в общем-то, это задача –
И выследить зверя, и метко попасть,
Доставить добычу до места, и пряча
Усталость, бесследно в тайге не пропасть.
И знаю, папа был безмерно рад,
Друзьям доставив пищу в пекле боя,
Чтоб вновь в атаку русский шёл солдат,
Врага крушил с колена, лёжа, стоя.
В невзгодах всех отец мой победит!
Вернётся обязательно – живой!
Утри слезу, жена.
Он не убит.
Победу над врагом несёт домой!
И вдруг, по осени, идёт он в гимнастёрке,
Тяжёлые, уставшие шаги услышав, дочь,
Из огорода, бросилась вдогонку,
Кричит, зовёт во всю девичью мощь
(Как ей то кажется):
«Папа, папа, па…, па…»
К груди родимой сердцем всем припав.
«Ну что ты, доца, донечка моя…»
Он шепчет ей, дитя своё любя.
С отцом домой идут осенней травкой…
Услышав крики – сыновья спешат,
А их немало – семеро по лавкам,
Как о большой семье в народе говорят!
Потом болели, опухали ноги…
Родной мой папочка,
Какие же нелёгкие ты испытал дороги!
Превозмогая боль, что видно по всему,
Ты правильно учил Добру, Труду, Уму!
Спасибо, папа мой, ты вырастил нас всех,
Был щедрым дом на теплоту и смех.
Стеснялся – помню – он меня – подростка,
Когда кино шло про войну-грозу,
И смахивал украдкой, к подбородку
Скатившуюся победную слезу.
Всех, кто забыв про раны и про страх,
К Победе шли и в битвах погибали,
Свободу, Честь России отстояли,
Прославив ИМЕНА свои в веках –
Мы вечно помнить будем!

© Таисия Деревянко

Виктория Тищенко

Минуло семьдесят…

Проходят годы и десятилетья,
Уж семьдесят минуло с той войны,
А боль потерь и посейчас не утихает,
Ушли России – родины сыны.

Ушли из жизни вечно молодыми:
Кто – губ любимых так и не познав,
Кто – с матерью расставшийся родимой,
А кто – жену с детьми не увидав…

И жёны их ведь воевали тоже,
В атаку шли с мужьями наравне,
И раненых носили с поля боя,
Под пулями, рискуя, на себе.

Гордись детьми своими ты, Россия!
Патриотизм всегда у нас в цене,
Достойно сменят нас – ребята молодые,
Сынами будут верными тебе.

Великой победе посвящается…

Прошло уж семьдесят… Уходят ветераны…
Не пощадило время никого…
Оно ведь не залечивает раны,
И там уже не нужно ничего.

Они-то воевали не за деньги –
Они спасали родину свою…
В тылу – хоть можно было – не сидели,
А совершали подвиги в бою.

Не говорили: «Воевать не буду»
(Об этом даже и не стоит говорить),
Они в атаку шли, чтоб мир был всюду,
А только так нам надо Родину любить.

И пусть в веках в календаре моей Отчизны
Победный день не станет будним днём,
Мы подвиг их во имя нашей жизни
С потомками в сердцах своих несём!

© Виктория Тищенко

Таисия Деревянко

Девятое Мая

Сколько бы лет не прошло,
И сколько бы вёсен не проплыло
В сердце, в глазах всех людей,
В потомках бы пусть не забылось,
Как наши  братья,деды и отцы
За жизнь и счастье сражались,
Чтоб на нашей земле всегда детишки рождались.
Ценою их жизней
Сейчас мы живём,
Да в память о них
В праздник великий
Песни им мы поём.
И радостью горе помножим тогда,
Девятое Мая – ведь это весна,
Весна – сорок пятого года.
Спасибо им всем,
Что сегодня жива
Окрылённой свободы страна!
Пусть трудно бывает
Жить нам подчас,
Но это ведь так ненадолго,
А ведь неизвестно,
Где были б сейчас,
И были б вообще потомки,
Если б тогда, в этом страшном бою
Не смог устоять наш солдат.
Тебя я, защитник Отчизны, храню,
Той жизнью, что мог ты отдать,
И будем мы детям и внукам нести,
Чтоб память о Вас
Передать все могли,
В дальнейшем – всем тем,
Кто живёт на Земле,
Поклонимся низко, солдат,
Мы тебе!

© Таисия Деревянко

Вера Пономарёва

Встреча

Дым. Огонь. Снарядов вой.
Грохот, боль и беды
Видел скромный рядовой
Трудной той победы.

Знал запах тлеющих полей,
В бои, в бои – как в мясорубку,
И долгий год госпиталей.
Спасибо, сохранили руку.

И надеждой души бредят,
Ведь колхоз – сплошь вдовы.
«Клавин, раненый, но едет.
Как везёт Рябковым!»

На попутке до дома добрался,
За дорогу промок.
На крылечко устало поднялся,
Скинул с плеч вещмешок.

Шинель в поезде смята,
Чтоб слезу скрыть, пригнулся.
«Ну, здорово, ребята,
Вот и папка вернулся».

Днём детей не проведать,
Мать крутилась у печки,
Слов таких нет – поведать,
Как забилось сердечко.

Стол смахнув полотенцем,
И еды-то негусто,
Заметалась по сенцам
За нехитрой закуской.

Малышня позабыла,
Старшие смотрят робко.
«Эх, как жизнь нас побила» -
Выпил крепкую стопку.

«С тобой мне только повезло.
Всё, Клава. Кончилась разлука.
А сколько лет лихих прошло,
Как мы не видели друг друга.

Такую беду мы переломали.
Тяжёлое дело война-лихоманка.
Но передали – Берлин уже взяли.
Одна на колхоз заиграла тальянка.

Мать рыдала, смеялась,
На стол подавала.
На отца любовалась,
А сама вспоминала:

Как пласталась на поле,
Как детишек хранила,
Бабью тяжкую долю
Как слезой не гневила.

Как картошку садила
Сразу на «пять лопат»*,
И как сердце саднило,
Где там, как там солдат.

Как район тонул в снегу,
Ехать бы при свете,
Запрягала в ночь, в пургу,
Как там дома дети?

В мутной снежной стене
Нет огней, нет дымков,
Далеко в стороне
Вой голодных волков.

А как трудно домой
Ждать письмо-уголочек!
Лишь бы знать, что живой,
Хоть бы парочку строчек!

Как по жизни прошлось
Грозовое ненастье.
Кровью, потом далось
Это горькое счастье.

Может, лучше ждала,
Может, крепче любила,
Чтобы смерть не звала,
Чаще Бога молила.

«Ничего! Вот теперь заживём!
Твои раны теперь мы залечим.
Ребятишек ещё заведём,
И не то мои выдюжат плечи.

Подрастут нам на радость сыны,
Расцветут наши дочки-невесты.
После этой военной весны
Мы с тобой навсегда будем вместе!»

*нужда заставляла мою маму садить картошку быстро, и она изловчилась каким-то образом метко бросать картошку сразу в пять лунок и тут же закапывать, называя это «на пять лопат»

© Вера Пономарёва

Репина Валентина Андреевна

Народ-победитель

(на тему: «К 70-летию Великой Победы. Фронтовой и трудовой подвиг наших земляков в годы Великой Отечественной Войны»)

Сталинград, Ленинград и Москва –
Это наша большая страна,
В ней народ-победитель живёт,
Несгибаемый русский народ.
Несгибаемый русский народ –
Наш надёжный и стойкий оплот.
Злобный враг победить нас не смог.
Враг не вынес российских «дорог».
 
Репина Валентина Андреевна

Дети войны

(на тему: «К 70-летию Великой Победы. Фронтовой и трудовой подвиг наших земляков в годы Великой Отечественной Войны»)

В тяжёлые годы дети войны
Были всегда голодны.
Картошка гнилая, хлеб из мякины,
Брюква тушёная со стаканом калины.
Помнится мне, что и эта еда
И то была не всегда.
Голод, холод, тяжёлый труд…
Говорят: «Все перетрут».
Никто нас не жалел, сирот,
Мы всё же выбились в народ.
 
Репина Валентина Андреевна

Ветераны, забудьте про боль!

(на тему: «К 70-летию Великой Победы. Фронтовой и трудовой подвиг наших земляков в годы Великой Отечественной Войны»)

Ветераны, ветераны!
Залечили свои раны?
Долго ль ждали тишины,
Окончания войны?
Страны разные прошли
Сквозь огонь и сквозь бои.
Не дождались тишины –
Там, где грохали снаряды,
Вновь попадали они.
Ветераны, ветераны!
Залечите свои раны,
Берегите тишину
И забудьте про войну.
Молодёжь сменила вас,
Зорко охраняет нас.
 
Репина Валентина Андреевна

Прошу…

(на тему: «К 70-летию Великой Победы. Фронтовой и трудовой подвиг наших земляков в годы Великой Отечественной Войны»)

Война! Пронзительное слово
Вновь потревожило умы.
Народу стало жутко снова…
Хоть бы не было войны!
Война! Вновь горе и мученье –
Их вспомнит наше поколенье…
Записки с фронта, похоронки
И плач покинутой девчонки.
Не забывайте вы, потомки,
Тех, кто ушёл в огонь войны.
И я, дитя войны,
Прошу:
Не нарушайте тишины!
 
© Валентина Репина

Светлана Соболева

Дети войны

Мы родились, когда стреляли пушки,
И над страной гудел снарядов вой,
А на столе на всех лишь хлеба четвертушка
И ничего уж больше за спиной.

Одной молитвой в детстве мы молились:
«О, Господи! Лишь Маму сохрани!»
Когда она, работая для фронта,
Домой не приходила по дня три.

И, выдержав, мы ещё крепче стали,
За жизнь бороться научили времена.
Сегодня с внуками выходим на бульвары
Сажать цветы, чтобы цвела страна.

© Светлана Соболева

Игорь Смородинов

Штрафбаты
Нас называли пушечным мясом,
На чёрных крыльях над нами смерть летала,
Со свистом, лихим переплясом
В эту годину в избытке ей работы хватало.

Косила нас смерть в исступление
Острым лезвием зазубренной косы.
И падали перед Богом мы на колени,
Умываясь прохладой утренней росы.

А смерть с неба слетела на головы градом,
И мы, словно колосья, валились рядами к ряду.
Не надо, не пугайте нас адом!
Ведь то, что видели мы, ад не поставить и рядом.

По минному полю мы не шли, мы бежали.
И распластавшись ничком, прохладу земли
К щекам прижимали.
Напоследок букет полевых в рай с собой забирали.

Мы зубами за корни трав хватались
Русской, пусть даже грешной, но все же нашей Земли.
И с востока на запад рвались,
Истребляя и круша врага, как могли.

Глотая свинец, копоть и гарь,
Глядя смерти прямо в глаза,
Мы давили и рвали фашистскую тварь,
И, умываясь потом, несли на спине образа.

За тело девы повешенной,
что воздух холодный глотала,
На ветру февральском, бешеном,
как колокол болталась.
За слёзы и горе матерей и детей,
За язвы на теле земли и российских полей.

Нас называли пушечным мясом,
Над нами смерть кружила лихим переплясом.
И нельзя напугать нас кромешным адом.
Ведь то, что мы испытали, ад не поставить и рядом.

© Игорь Смородинов

Людмила Ожиганова

Мы встречать сегодня рады
День Победы в мирный час,
Лучшей нет для всех награды -
Неба чистого отрада
Радует и вас, и нас!

И на всей земле Российской
Празднуют Победы День,
Чтобы небо было чистым,
Солнце было бы лучистым,
Птиц весенних щебетень!

Пусть живёт в сердцах потомков
Подвиг дедов в той войне,
Будет память эта вечной,
Подвиг тот увековечен
В пламенном живом огне.

© Людмила Ожиганова

Никас Славич

Два случая на войне

Посвящается моей бабушке
Лепахиной Надежде Михайловне

О том, что ночь бывает беззвёздной, Надежда узнала на войне. Свет луны и звёзд исчезал всякий раз, когда его затмевала армада немецких самолётов. Они противно гудели, эти металлические пчёлы, их жала были нацелены на Москву, чтобы сбросить очередной смертоносный груз. Сложно поразить их всех, но зенитчицы упрямо стреляли почти наугад – промахнуться казалось невозможным, настолько плотным строем летела фашистская орда.
Озаряли темноту ночи только вспышки сбиваемых, загорающихся самолётов. Падали неживые те птицы на русское поле, сплошь изрытое окопами, догорая и оканчивая жизнь свою на земле, а не в небе. А на их место уже летела новая голодная стая, жаждущая славянской крови…
Больше собственной жизни берегли зенитчицы аппаратуру, что позволяла на расстоянии наводить зенитку на цель. Надежда хорошо освоилась с управлением, как и остальные – пришлось поневоле. Их командир, Андрей, всегда умел подобрать нужные слова. Он часто говорил:
- Каждый сбитый нами самолёт на подходах к Москве – это меньше бомбардировок и больше возможностей дать им отпор. Но не только зенитки нужно беречь, но и самое ценное, что у нас есть – это аппаратура, которая ими управляет. Изготовить новую очень сложно в условиях постоянной войны. Берегите её, прячьте в окопах, хоть в землю зарывайте – но сохраните.
Так зачастую и приходилось делать – ведь иногда бомбы сбрасывали и на подлётах к Москве, надеясь взорвать ненавистные немцам зенитки. Девушкам самим приходилось вырывать новые глубокие ямы, чтобы прятать там бесценную аппаратуру и, конечно, укрываться там самим. Андрей, как мог, помогал им. Надежда уважала своего командира – ему всегда удавалось сбить больше всех самолётов, а заодно поднять боевой дух девушек. Она хорошо помнила его слова, когда потеряла хорошую подругу и соратницу. В ту ночь немцы снова обстреливали поля и леса под Москвой. Надя уже забыла, когда в последний раз толком спала. Она с трудом боролась с подступающим сном – ведь над ней фашистские самолёты, и их нужно сбивать! Но её почти не слушались руки, и это заметила переползшая к ней в окоп подруга Екатерина.
- Отдохни, Надюша. Передай мне управление, я днём выспалась. А то ты почти спишь.
Пришлось Наде согласиться со словами подруги и передать ей управление. Сама она решила отползти чуть в сторону, ближе к лесу. И тут сзади рвануло. Сонливость мгновенно прошла. Со страхом оглянувшись, Надя увидела погибшую, разорванную взрывом подругу, которая успела своим телом прикрыть аппаратуру. По щекам поползли предательские слёзы; Надю затрясло.
- Катя… Катенька, прости меня… - шептала она, виня себя в её гибели.
Она не помнила, как дождалась следующего утра. Её нашёл командир – беспрестанно плачущей, с перепачканным землёй лицом. Андрей присел рядом, тихонько погладил её по спине.
- Не вини себя, - сказал он. – Только фашисты виноваты. Только они.
Надя с трудом перестала всхлипывать. С горечью в голосе спросила она:
- Как мне теперь воевать? Как?..
- Бей их! За себя и за Катеньку бей! – Андрей поднялся, осторожно вытащил из-под останков аппаратуру. – Мы всегда будем помнить её. Мы все будем бить немцев за себя и за неё.
Кое-как успокоившись, Надежда прислушалась к словам командира. С тех пор она каждую ночь не смыкала глаз, стремясь сбить как можно больше вражеских самолётов. Спать приходилось днём, чтобы оставались силы. И Катенька незримо была вместе с ними в строю, потому что все девушки помнили её и сбивали вражеские самолёты за себя и за погибшую подругу.
***
…Наступал октябрь. Лес вокруг словно полыхал багряными листьями. Но не до любования красотой природы было Андрею и его подчинённым девушкам – по-прежнему сбивали они фашистские самолёты. Приходили вести из соседних частей – их командиры советовали утроить бдительность, так как там видели спускающихся на парашютах десантников, и благо ещё, что успели вовремя подстрелить немцев. Но за всеми окрестностями, конечно, сложно уследить.
Провиант поставляли весьма скудный, было мало фруктов и овощей, отчего некоторые начали страдать цингой. Мало кто занимался сбором урожая – ведь война скашивала свой, смертельный. Но Андрей знал, что в этих местах остались бабушки, которым просто некуда было больше идти. Ютились они в землянках, спрятанных в лесу – в настоящих домах никто не рисковал жить, ведь их в любой момент могли взорвать немцы. Умудрялись бабушки и вести какое-никакое хозяйство – надо же чем-то кормиться. Решил тогда Андрей попросить у них продуктов да узнать, не нужно ли чего взамен.
Сначала отправился на поиски сам, днём, чтобы ненароком не заблудиться. Вскоре наткнулся на лесную тропку и, заинтересовавшись, побрёл по ней. Стёжка вывела его к небольшому полю, где явно недавно собрали урожай. Тогда Андрей развернулся и пошёл в противоположную сторону. Тропка петляла, огибая буреломы и места, где разрывались когда-то фашистские снаряды. Через несколько минут Андрей заприметил впереди землянку. Жила там бабушка лет семидесяти, которая, несмотря на возраст, бодро двигалась.
- Здравствуйте! Разрешите представиться: Андрей, командир зенитного подразделения.
Бабушка, поначалу испугавшаяся незваного гостя (видно, решила, что фашист заявился, ведь те могли и в советскую форму переодеться), улыбнулась в ответ:
- О, милок, как хорошо, что ты наш! А я Глафира, но все Глашей кличут.
После знакомства Андрей узнал, что в округе есть ещё несколько землянок, где тоже прячутся другие бабульки. Все вместе они с осторожностью ухаживали за полем и собирали там малый урожай – картофель, морковь, помидоры и всё остальное, что удавалось вырастить.
- С радостью поделимся мы с вами частью урожая, ведь это вы защищаете Москву, вы проклятых башибузуков-немцев сбиваете, - сказала Глафира.
В тот день Андрей показал своим девушкам заветную дорогу, чтобы они могли попросить у бабушек припасов, да и сами делились с ними тем, что есть. Поражалась Глаша мужеству девчушек:
- Ох ты, такие молоденькие, но бравые, хорошие!
С радостью помогали Глафира и другие бабушки зенитчицам. Не раз ходила по заветной тропке и Надежда. Но вот как-то раз так получилось, что днём неожиданно пролетали немецкие самолёты, и пришлось их снова сбивать, многие даже поспать не успели после ночного налёта. Опомнилась Надя, что к бабе Глаше хотела идти, только к вечеру. Но поскольку Андрей был уверен, что девушка хорошо знает дорогу, и что соседним подразделениям тоже необходимы припасы, то разрешил ей отправиться в путь.
Вечером по лесу ходить - не то что днём. Каждый куст и каждое деревце словно увеличиваются в объёмах, обрастают тенью – неопытного это устрашит, заставит идти быстрым шагом, спотыкаясь в темноте о корни. Но Надя любила ходить по лесу и знала, что нужно идти спокойно, ощущая единство с природой – тогда не заблудишься, даже если с тропки собьёшься, что по вечеру вовсе не мудрено.
Дошла Надежда до бабы Глаши, набрала в заплечный мешок лука, картошки, поделилась с ней несколькими кусочками хлеба, поблагодарила бабульку и отправилась обратно. К тому времени совсем стемнело, появился серпик луны, проступили первые звёзды. Назад Надя шла ещё осторожней, стараясь ни обо что не споткнуться и не потерять заветную тропинку.
Вдруг прямо перед ней небо ярко осветилось. Надежда оторопело остановилась. Лучи прожекторов загуляли, зашарили над лесом. Натужно завыла сирена. Появились в небе несколько фашистских самолётов. Девушка поспешила прижаться к ближайшей осинке, ей казалось, что она дрожит вместе с деревцем.
«Что же это происходит? Откуда здесь сейчас немецкие самолёты, чего они ищут в лесу? Наши зенитки?» - мысли неслись неудержимыми лошадьми. Надя крепче прижалась к осинке, словно слилась с ней. Ей казалось, что она слышит, как тяжело вздыхает дерево, которому тоже было страшно.
Посмотрев в небо, Надежда увидела, как над лесом появилась неясная тень. Приглядевшись, она увидела спускающегося парашютиста. Так вот в чём дело! Фашисты решили высадить своего разведчика и разузнать расположение зениток, а может, и не только их.
Неожиданно подул сильный ветер, и парашютиста резко отнесло влево. Лес словно защищался, не позволяя фашисту спокойно приземлиться. Тот отчаянно задёргался, пытаясь выправить направление полёта, но его уже снесло к берёзе в стороне от тропинки. Десантник налетел на дерево, стропы его парашюта зацепились за ветви и запутались в них. Он изо всех сил старался выкарабкаться, но ветви держали цепко – русское дерево не желало отпускать пойманного немца.
Первоначальный страх как рукой сняло. Надежда, сбросив заплечный мешок, подбежала к берёзе. Немец тем временем пытался достать из-за пояса свой нож, чтобы разрезать мешающие стропы. Надежда хорошо умела лазить по деревьям, поэтому она проворно и ловко забралась на берёзу и подобралась ближе.
- Найн! Найн! – закричал немец со злостью, пытаясь ударить её сапогом. Но Надя увернулась и, воспользовавшись тем, что фашист лишён свободы действий, подползла ближе. Одним рывком она выхватила нож у него из-за пояса и сбросила оружие вниз, где оно приглушённо звякнуло, приземлившись на опавшие ветки.
Даже в темноте ночи было видно, как лицо немца покраснело от гнева. Он начал брыкаться, пытаясь руками и ногами достать Надежду, но она изловчилась и перелезла на соседнюю ветку, где немцу было её не достать. Оттуда она наклонилась и потянула за одну из строп. Фашист снова задёргался, отчего тряслись ветви дерева. Надежда едва не упала, но снова умудрилась перейти на ту ветку, где барахтался незадачливый десантник. Тот опять хотел ударить девушку сапогом. Она, в свою очередь, сильно дёрнула за строп, и ногу немца повело в другую сторону. Надежда тут же, несмотря на сопротивление, привязала другую ногу к ветке. Немец снова хотел ударить её, но запутался ещё больше. Смело и решительно, не давая даже шанса освободиться, Надежда привязала фашиста к ветке. Теперь тот почти не мог двигаться и только кричал всё что-то по-немецки.
Испугавшись, что диверсант мог быть не один и что он зовёт своих на помощь, Надежда спустилась вниз и достала из мешка небольшую картофелину. Девушка завернула её в свой помятый платок и забралась обратно на дерево. Надежда воткнула этот своеобразный кляп в рот немца, и теперь он больше не мог кричать.
Только тут девушка задумалась, что же делать ей дальше. Если побежит в часть за подмогой, чтоб доставили пленного куда следует – пройдёт много времени. А вдруг тут есть и другие десантники, которые найдут товарища и развяжут? Оставаться внизу, под деревом, тоже опасно – её могут заметить враги. Поэтому Надежда решила остаться на ветке сторожить немца – снизу она не так уж заметна. «Главное – продержаться до рассвета, - подумала Надежда. – Сейчас Андрею некогда – наверняка скоро очередной налёт. А вот к утру меня хватятся и пойдут искать».
Но Надежду постоянно клонило в сон, но она специально села на ветке так, чтобы постоянно одёргивать себя: «Если уснёшь – то упадёшь». К тому же, она не могла смыкать глаз из-за пленного, который иногда предпринимал попытки выбраться. Кроме всего прочего, её начало знобить от холода – октябрьские ночи в Подмосковье были очень промозглыми. Надя прижалась к ветке, стараясь согреться. «Я должна справиться, - убеждала она себя. – За Родину свою, а ещё за Катеньку».
Так Надежда провела бессонную ночь на ветке берёзы рядом со связанным немцем. Затем пробились первые робкие лучи солнца, и стало легче ждать подмоги. Вскоре на тропинке внизу показались Андрей и девушки из их части. Вне себя от беспокойства, они шарили по кустам.
- Я здесь! – крикнула Надежда, и все, подняв головы, увидели её на берёзе. – Я связала десантника.
Спустившись, наконец, на землю, Надежда заплакала от облегчения. Андрей успокаивающе погладил девушку и похвалил:
- Молодец, Надежда! Успокойся только – теперь всё хорошо.
- Я всю ночь боялась, что появятся другие десантники… - всхлипывая, произнесла Надежда.
- Из соседних частей поступили сообщения о том, что они заметили спускающийся десант и подстрелили диверсантов. А вот ты молодец – догадалась, что можно взять в плен. Вот победим в войне – а мы победим! – ждёт тебя медаль «За отвагу».
Надежда лишь скромно улыбнулась в ответ. Для неё важна была не медаль, а вера командира в то, что немцы будут побеждены.

Постскриптум. В суматохе войны медаль Надежде так и не вручили. Лишь спустя много лет в архивах было найдено её имя, и ей наконец вручили медаль «За отвагу». Но для моей бабушки, Лепахиной Надежды Михайловны, по-прежнему важно было не это, а мирное небо над головой – и то, что Советский Союз всё-таки дошёл в сорок пятом году до желанной Победы.

© Никас Славич (Николай Ефимов)

Виктория Тищенко

Мы не знали войны,

не ловили пули сердцами,

Не взрывались на минах,

не гибли под градом свинца…

Не ходили в атаку,

пожарища нас миновали,

Только ноет душа

и страданьям не видно конца.

Сколько их не вернулось назад,

молодых и не до любивших

Мы за них проживем одну, две

да хоть десять жизней

Сколько нужно еще,

чтоб воевать перестали?

Не позволим мы больше

издеваться над нашей Отчизной

Сколько уж поколений

родилось в мирное время,

Относительно мирное,

если хотим мы сказать…

Продолжается бойня – человек -

кровожадное племя…

Потому, что в войну ту не был

похоронен последний солдат

Сколько их, неизвестных,

по сей день в болотах находят…

Сколько их, не вернулось домой

после бранных полей….

И мы, глядя на это, что в мире

сейчас происходит,

Не хотим отдавать на войну

своих сыновей!

И, когда-то, быть может,

бог внемлет нашим молитвам

И уж больше не будет войны

на многострадальной земле…

Пригласим к себе в гости весь мир…

как всегда ранним утром,

Будем потчевать хлебом и солью,

на нашем столе…

© Виктория Тищенко